[moraniarty]

Автор: mia6363
Переводчик: 475
Бета: -
Название: Жуткая песня о нашей любви
Пейринг: Джим/Себастьян Моран
Рейтинг: PG-13 (но что-то наталкивает переводчика на мысль об R)
Размер: 3179 слов - перевод
Дисклеймер: ничем не владею
Разрешение: есть
Саммари: А не специально ли Мориарти организовал поджог квартиры Себастьяна, просто чтобы съехаться с ним?..

Каждое утро Себастьян Моран пробегает десять миль. Пять миль туда, пять – обратно. Начать из трущоб, пробежать под каменным туннелем, через парк, а затем в претенциозный книжный магазин.

С каждым вдохом, с каждым шорохом кроссовок по гравию Себастьян чувствует кости и кровь разбитого лица того офицера. Он всего лишь должен был усвоить свой урок, но они сказали, что Моран был слишком жесток.

Он останавливается в магазине, его мышцы ноют от напряжения. Себастьян говорил этим шишкам, что он ну совсем не получает удовольствия от битья неблагодарных морд, что это был всего лишь пример младшим по званию. Себастьян смотрел им всем в глаза и говорил, что он не жестокий человек; всю свою жестокость он хранил для войны.

Белые подошвы его кроссовок скрипят по пыльным половицам книжного. Длинные пальцы Морана вслепую пробегаются по корешкам, и он случайно выбирает три книги. Как и прежде, с того самого дня, как его позорно изгнали из армии.

Выцветший изнуренный взгляд продавца встречает Себастьяна из-под очков-половинок. Старый книготорговец пробивает покупки без единого слова, и Себастьян платит за них, прежде чем положить книги в рюкзак.

Себастьян бежит, размышляя о своей дрянной квартире и унизительнейшей еженедельной отцовской подачке. Он думает о том, что в Лондоне нет тигров, думает о трех случайных книгах за своей спиной. Но в основном… Себастьян прокручивает у себя в голове последние влажные судорожные выдохи офицера.

Он думает о том, как прекрасно было это ощущение и о том, что в жизни бы не захотел повторения.

**

Было самое обычное утро. Проснулся в шесть, умылся, почистил зубы, оделся в спортивный костюм, достал рюкзак и побежал. Маршрут не был особенно захватывающим… Ничего, что заставило бы Себастьяна посмотреть куда-либо дважды.

Книжный по-прежнему был затхлым и тусклым. Кроссовки Себастьяна по-прежнему вырывают стоны из деревянного пола, а сам он по-прежнему доверяет выбор чтива судьбе, и она останавливает его руку на трех неизвестных изданиях.

Одним из самых лучших отцовских советов был совет читать столько, сколько вообще возможно. С семи лет он посылал сына в библиотеку, чтобы тот прочитал три случайные книги из разных секций. Это был необычный, но полезный ритуал, и Моран представить себе не мог, сколько знаний упустил бы…

Маленькое, гибкое тело выруливает из-за угла и врезается в высокого и крепкого Себастьяна.

На рефлексах тот удерживает молодого человека за плечо своей правой рукой, а затем ослабляет захват до того, как на него устремляется взгляд темно-карих глаз. Сильно заметный дублинский акцент нарушает привычную тишину магазинчика.

- О Боже, простите меня… правда, не знаю, куда я только смотрел.

Отпуская ирландца, Себастьян потирает щетину.

- Не стоит беспокоиться.

Незнакомец был одет в узкие джинсы и балахон, и он пристально смотрел на Морана, отчего тот переминался с ноги на ногу. Себастьян знал, что по общепринятым меркам красавцем он не был… в основном, выделялся за счет роста. Вкупе с тем, что ирландец высоким не был, разница между ними бросалась в глаза.

- Мне надо было следить за тем, куда я иду.

У него хриплый голос, заставляющий Себастьяна ухмыляться про себя. Он представляет, что было бы, если бы он зажал паренька в углу и попробовал бы его пульс, а тот задыхался бы от полноты ощущений… Но это лишь домыслы.

Вместо этого он улыбается. Ленивый утренний изгиб губ.

- Да ладно уж.

Ради смеха, он потирает плечо нового знакомого чуть сильнее, чем надо. Две быстрых покупки спустя Себастьян выбегает домой из книжного по старому маршруту.

Где-то через десять минут он обнаруживает слежку. Он сходит с пути – они сходят. Он снижает скорость – замедляются и они. Он ускоряется – они нагоняют. Себастьян заворачивает под эстакаду, скрывается в дымных тенях и выжидает.

Преследователем оказался качок довольно устрашающего вида, однако вряд ли полковник ему уступил бы. Он не замечает Себастьяна, лишь моргает своими мелкими глазками, ворчит что-то и достает свой телефон.

Моран шарит рукой по земле и находит маленький, но острый камень, и, прежде чем громила нажимает первую цифру на клавиатуре, Себастьян оказывается за его спиной, прижимая камень к яремной вене.

- У тебя есть три секунды перед тем, как земля окрасится в красный.

- Полегче, сынок, у меня для тебя есть работка. – мычит преследователь.

Полковник хмурится и прижимает камень сильнее.

- Какая работа?

- Как раз для такого, как ты. – хмырь протягивает ему визитку, и Себастьян берет ее. Голос качка эхом разносится под эстакадой. – Работа хорошая, а оплата – еще лучше. Будь на месте в восемь, парень. И оденься во что-нибудь посимпатичнее.

Моран просматривает визитку и только после убирает камень. Громила поправляет воротничок и уходит, не оглядываясь. Полковник кладет карточку в карман, прежде чем развернуться и дойти до квартиры.

**

Себастьян ненавидит эту удавку, но, тем не менее, подтягивает узел галстука чуть сильнее. Место по адресу находилось в офисном здании, и люди в нем находящиеся, должны были выглядеть достойно.

Утренний преследователь выходит навстречу, начинает охлопывать Морана, но ничего не находит. Он отступает на шаг, его губы сжаты в тонкую полоску.

- Иди за мной.

Он проводит Себастьяна до лифта, и они спускаются на четыре этажа вниз, глубоко под землю. Когда двери открываются, все, что Моран видит – это холодный, бездушный бетон, окружающий его со всех сторон. Две двери, одна открыта, другая – нет, и Себастьян проходит в незапертую. Шаг вперед, и дверь громко захлопывается за его спиной.

От яркого света флуоресцентных ламп слегка болят глаза. Пять других мужчин, сидящих в чистой белой комнате, приветствуют его кивками и возвращаются к созерцанию черного, прозрачного с одной стороны окна, которое находится в дальнем конце комнаты. Над ним висят электронные часы. На другом конце помещения включается интерком, и скучающий голос с небольшими помехами на линии сообщает:

- Все вы сейчас претендуете на одно место. Исключений нет, мы отбираем только лучших. Для того чтобы показать себя, за 10 минут вы должны будете убить всех своих конкурентов. Если 10 минут пройдут, а в комнате останется в живых более одного человека, то вы будете ликвидированы как провалившие первое задание.

Себастьян облизывает губы, встряхивает поочередно каждую ногу и снимает пиджак. Прежде чем кто-либо успевает сделать первый шаг, интерком снова оживает, и звучит новый голос, гораздо более возбужденный и взволнованный:

- А давайте сделаем игру веселее? Один из наших кандидатов обвиняется в изнасиловании ребенка. – пугающее хихиканье заставляет волоски на руках Себастьяна встать дыбом. Он размышляет, кто же из присутствующих является этим больным уродом, когда веселый голос возвещает. – У него русые волосы, вытянутое лицо и голубой галстук! Наслаждайтесь!

Отсчет пошел. Лица остальных людей поворачиваются к нему, и на них написаны омерзение и жажда крови. Себастьян проглатывает проклятье, заочно испытывая ненависть к кудахтающему голосу за стеклом, ослабляет узел галстука и приступает к работе.

**

Восемь минут и четырнадцать секунд спустя Себастьян ловит в захват желтолицего мужчину, а затем ломает ему шею. Когда он поднимается, то рев в ушах стихает до гула. Его белая рубашка пропиталась кровью, а нижняя губа рассечена – надо будет потом наложить швы. Он втягивает воздух сквозь зубы, и часы останавливаются.

Себастьян проводит окровавленными и сбитыми руками по своему лицу, когда дверь открывается. Он отрывается от ладоней и видит… невысокого, одетого с иголочки мужчину, перешагивающего через труп.

Ирландец из книжного.

- Привет. – острая, почти металлическая улыбка. – Мои поздравления. Ты победил.

Сердце Себастьяна колотится о ребра, эти карие глаза толкают его ближе безумию, которое он раньше лишь пробовал на вкус, но не использовал в своих целях, подобно этому человеку. Он громко выдыхает, в глазах мельтешат цветные точки.

- Я не педофил.

Пустой смех отскакивает от стен и мертвых тел вокруг.

- Ой, да я знаю! – ирландец на цыпочках обходит лужи крови, пока не становится рядом с Себастьяном носок к носку. – Просто хотелось встряхнуть обстановочку, а то все было та-ак уныло. – он игриво подмигивает Морану. – Если это имеет значение, то я ставил на тебя.

Адреналин угасает, а пальцы Себастьяна цепенеют.

- Ты безумен.

- Как и ты. – сразу спадает улыбка с лица ирландца. – И если ты меня еще раз так назовешь, то я вырву тебе горло, понятно? – Моран чувствует себя как в воду опущенным, и потому он просто кивает. Гримаса нового знакомого возвращается на место, и он протягивает ухоженную руку. – Джеймс Мориарти.

Бледная рука Джеймса слегка светится под лампами, и полковник медленно моргает. Он пачкает эту руку бордовым, сжимая ее в своей мозолистой руке.

- Себастьян Моран.

Мориарти скалится и, не отпуская руку Себастьяна, выводит его из раскрашенной кровью комнаты.

**

Себастьян, ответь на свой чертов телефон. Обычно я не интересуюсь твоей личной жизнью, но до меня дошли некоторые… беспокойные слухи. Если это насчет денег, которые я предпочел бы…

Сообщение удалено.

Работа с Мориарти подобна путешествию в психоделичную Страну Чудес, полную сумасшедших улыбок, пуль и… денег. Кучами, кучами денег. Банковский счет Морана никогда не был настолько заполненным – а ведь шла только вторая неделя.

Себастьян положил свой телефон в карман, возвращаясь в пентхаус с поразительным видом на Эйфелеву Башню. Он вставил карту-ключ в слот, и электронный писк сообщил о том, что дверь открылась.

- Себастьян, это ты? – никого другого и быть не могло, больше ни у кого не было ключа. Моран оставил верхнюю одежду в прихожей, а затем пошел на кухню, наполненную аппетитным запахом блинчиков. На Мориарти был надет фартук, а его внимание было приковано к плите. – Ты еще не завтракал?

Четыре утра. Себастьян потер глаза.

- Нет, мистер Мориарти.

Тот повернулся к нему лицом, и странная, полу-разочарованная, полу-угрожающая ухмылка коснулась его губ.

- Зови меня Джим.

- Да, сэр. – в ответ на пронизывающий взгляд Себастьян добавил. – Джим.

Джим улыбнулся и вернулся к готовке.

- Вот и замечательно.

Телефон Морана зазвонил, и на экране высветилось имя отца. Тут же пронеслись воспоминания о тяжести снайперской винтовки, о беззащитных рядовых и о трепете от охоты. Он подумал о книге по средневековой архитектуре, валяющейся где-то в недрах сумки с загнутыми страничками и дожидающейся его прикосновений.

Через несколько часов они должны вылететь в Берлин, затем – Москва. Весь маршрут Джим спланировал весело и радостно. Он звучал словно сломанная музыкальная шкатулка, все шестеренки которой слетели с осей и перемешались внутри друг с другом, чтобы создать новую жуткую мелодию.

Нездорово. Ненормально. Именно поэтому его и изгнали из армии.

Себастьян проигнорировал звонок, нажав на «отбой» и положив телефон в карман. Джим достал тарелки из шкафчика, и все еще дымящиеся блинчики почти сорвали стон с губ Себастьяна.

Это были самые вкусные блинчики, которые он только пробовал.

**

Не проходит и двадцати минут после того, как Себастьян выходит за продуктами, как в его убогой квартирке начинается пожар. Когда мужчина возвращается с полными пакетами еды, пламя горит вовсю.

В прошлом он бы насторожился, если бы почувствовал всего лишь разочарование от потери книг, как сейчас. Но теперь он только достает свой телефон, игнорируя клубы дыма и развевающиеся по воздуху искры. Звучит один гудок, прежде чем певучий голос Джима раздается на другом конце провода:

- Прошел всего лишь день, а ты уже соскучился по мне, Себ…

- Моя квартира сгорела. – длинная пауза, и Себастьян смотрит на телефон, проверяя, не оборвал ли он случайно звонок. – Джим?

- Да-да. Сгорела, значит. – в голосе Джима больше нет игривости, и Себастьян не может не напрячься. Когда Мориарти становится серьезным… что ж, мир должен поскорее взять ноги в руки и посерьезнеть вместе с ним. – Возвращайся ко мне, дорогой, и мы со всем разберемся.

Себастьян кладет трубку и направляется прямиком в просторную Джимову квартиру. Потолки в ней были как в каком-то кафедральном соборе. Моран разувается, проходит в кухню и ставит пакеты с продуктами на стол.

Голос Джима раздается из прихожей, сам он идет в гостиную, свирепо шипя что-то на немецком по радиотелефону. Себастьян совсем не хочет знать, почему у него пошли мурашки по всей коже. Тогда, в книжном магазине, это было из-за желания продемонстрировать свое превосходство. А сейчас… сейчас Себастьян в полной мере побаивался способности Джима менять личины как перчатки, при этом по-прежнему сохраняя ухмылку в потаенных уголках сознания.

Злобный рык вырвал Себастьяна из раздумий, и он увидел разгоряченного Джима, отбросившего телефон. Моран подошел поближе, стараясь не делать резких движений.

- Джим. – босс не отзывался, глядя в пустоту. – Джим. – когда рука Себастьяна оказалась на плече Джима, Мориарти быстро схватил ее. Крепкий захват, но полковник смог бы освободиться в несколько движений. Однако он старался сохранить голос спокойным, дабы не вызвать слишком бурную реакцию Джима. В этот момент Себастьян встретился глазами с карим взглядом Мориарти. – Что мне нужно сделать? Только скажи, Джим.

Мягкий ухоженный большой палец мазнул по внутренней стороне запястья Себастьяна, прежде чем Джим отдернул руку.

- Это работа… Я позабочусь об этом.

- Ладно. – Себастьян не знал, что еще сказать. – Хорошо.

Джим фыркнул и ткнул его пальцем в живот.

- Сходи в душ. От тебя несет потом и дымом. – не в первый раз Моран почувствовал себя пойманным в петлю. Он колебался, и Джим, не стерпев, пихнул его в сторону коридора. – Иди.

Себастьян подчинился и скоро оказался под пятью разными струями горячей воды, смывавшими сажу с его кожи.

Всего лишь за день все книги и вещи Себастьяна переехали к Джиму в гостевую спальню. Пройдет два года, а они по-прежнему останутся там. Время от времени Джим будет пилить его на тему уборки, что будет наталкивать Себастьяна на мысль – а не специально ли Мориарти организовал поджог его квартиры, просто чтобы съехаться с ним.

**

Он опаздывал на восемь дней. Это было просто неслыханно, и Себастьян уже прикидывал, как именно после чертовски сложного возвращения в Лондон его казнит Джим. В таком раскладе он не сомневался.

Он ввалился в Джимов (их) пентхаус и скинул ботинки. Раз уж ничего не разбилось или не закричало, значит, Джима не было дома. Себастьян вздохнул.

Он зашел в уборную и набрал прохладную ванну. Если снять окровавленную рубашку еще представлялось возможным, то с майкой предстояли трудности. Себастьян уселся в воду вместе с оставшейся одеждой и прикрыл глаза. Швы на плече пока держались. Моран откинул голову назад.

Он, должно быть, уснул, потому что его разбудил сильный шлепок по лицу.

Себастьян подскочил, и часть воды выплеснулась на пол. Рядом стоял Джим в белой рубашке с закатанными рукавами, и на его щеках проявлялся злой румянец.

Его руки с нежными, совершенными пальцами, цепко держали плечо Себастьяна, невзирая на кровь. Морану понадобилась вся его выдержка, чтобы не вздрогнуть, когда тяжелое дыхание Джима стало более сдержанно-безумным.

- Ты опоздал. – у полковника появилось смутное ощущение, что его могут утопить. Темные глаза бегло осматривали раненую руку. – Лучше бы ты их всех убил.

- Я так и сделал. – судя по всему, самочувствие Себастьяна было гораздо хуже, чем он сам думал, потому что вместе с этими словами на его губах появилась апатичная улыбка. – Каждого из них. Убил.

Морщинка между бровей Джима несколько уменьшилась. На какую-то нить секунды все, что мог слышать Себастьян – это то, как негромко, но надежно стучит его сердце. Рука Джима исчезла, но Моран заметил расплывчатое движение и, вздохнув, приготовился к новому удару…

Мягкие… непостижимо мягкие губы поверх губ Себастьяна.

Его глаза расширились, взгляд заволокло – Джим Мориарти целовал его. Разумеется, эта нежность продлилась буквально мгновение. Бледные руки обхватили его лицо, и острые зубы укусили Себастьяна за нижнюю губу, а язык прошелся по шраму, оставшемуся со дня приема на работу.

Джим отстранился как раз тогда, когда до Морана дошло, что его целуют. Себастьян не был уверен, из-за чего именно он прерывисто вздохнул – из-за разрыва контакта или из-за последнего укуса за губу. Джим, тяжело дыша, вытер рот тыльной стороной руки.

- И больше не опаздывай.

Яростно фыркнув, он вышел, оставив растерянного Себастьяна в холодной воде.

**

После этого всякое личное пространство Себастьяна таковым быть перестало. Если Джим хотел, чтобы к нему прикоснулись, он этого добивался. Сначала, когда он садился к Морану на колени, это было смущающе и пугающе, но время шло, и это стало нормой. Словно так и должно было быть.

А еще было… разочарование.

Джим мог полностью лечь на Себастьяна, но он никогда не касался его, из-за чего тот бессвязно ругался в душе, обхватывая самого себя и вспоминая линии податливых губ и глубокий дублинский акцент.

Как раз достаточно, чтобы свести с ума.

Себастьян с закрытыми глазами лежит в своей постели. Завтра у них начинается новое дело, связанное с каким-то престарелым заинтересовавшим Джима кэбби. Моран парит на грани сна и реальности, как обычно, стараясь не проваливаться слишком глубоко. В этот момент что-то касается его живота.

На голых инстинктах он тянет незнакомца и подминает его под себя, его рука сжимается на тонкой шее…

- Тише, тише… - Себастьян моргает и видит под собой прижатого к матрасу Джима в тонкой футболке и черных боксерах. Моран сглатывает, сердце колотится о грудную клетку. Джим усмехается. – Да у нас кое-кто нервничает.

Язык Себастьяна проходит по следу, оставленному на нижней губе, а сам мужчина делает глубокий вдох, призывая себя к спокойствию.

- Не подкрадывайся ко мне больше. – он убирает руку от шеи Джима. – Я ведь мог…

Слова застревают в горле, потому что Джим закидывает свою ногу ему на бедро и прижимается к его эрекции. Себастьян даже сам не заметил, что возбужден. Джим ухмыляется.

- Давай, Себби. – бедро Джима напрягается, и Моран с трудом сглатывает рык. – Не заставляй меня ждать.

У Мориарти неистовая улыбка. Себастьян запускает пальцы тому под майку, подтягивая его выше, пока с жадностью не поглощает смех Джима. Несмотря на то, что ирландец лежит под его более длинным и сильным телом, он далек от покорности. С каждым поцелуем у Себастьяна усиливается ощущение, что он тонет.

Даже когда он шарит одной рукой по прикроватному столику, другой удерживая Джима за бедро, даже когда пальцы Себастьяна раскрывают Джима, отчего тот шипит и рычит, даже когда спина ирландца выгибается и дух вышибает от того, что Моран нашел эту точку – даже тогда Себастьян не подчиняет себе Джима.

В любом случае, он всего лишь нырнул глубже. По направлению к чему глубже, он сам не знает.

Но стоит Джиму пальцами вцепиться сильнее в его спину и крепче ногами обхватить Себастьяна за талию, тот понимает, что ему плевать, куда он направляется, если Джим будет рядом с ним.

**

Джон Уотсон дышит ровно, его голова склоняется набок, когда Себастьян аккуратно надевает на его бессознательное тело жилет со взрывчаткой. У него странные ощущения от такой близости к доктору Уотсону - тот словно мутное, искривленное отражение Морана.

Доктор был ниже, его волосы были чуть более светлыми… но Себастьян увидел охотника за всеми мягкими свитерами и чехлами для чайников. Понятно, что он не настолько жесток и заточен под убийство, как Себастьян, но, тем не менее, Джон Уотсон – охотник.

- Он милый. – Моран оборачивается и видит Джима, прислонившегося к косяку и одетого в свой лучший костюм от Вествуд. – Хотя немного полноват, на мой взгляд.

Себастьян поднимается, отряхивая пыль с колен и приглаживая жилет. Он возвышается над Джимом, но никогда не смотрит на него сверху вниз.

- Ты подобрался слишком близко.

Джим радостно смеется. Когда Себастьян вставляет Джону гарнитуру в ухо, тот ворочается, но не просыпается.

- Знаю. Ну разве это не восхитительно? – полковник вздыхает и выпрямляется, его винтовка и патроны наготове. Джим подходит ближе, подтягивается чуть выше, держась за галстук Себастьяна, целует его, поддразнивая того языком, и от этого пульс Морана сбивается. – Ты просто невероятен, когда беспокоишься о чем-то.

Он легко покусывает нижнюю губу Себастьяна, отчего тот немного наклоняется вперед и прикрывает глаза.

- Я не беспокоюсь.

Мориарти снова смеется, потому что знает, что Себастьян лжет. Он отпускает его и начинает тихо напевать мрачную и драматичную мелодию, которую Моран не узнает; он возвращается к работе и закидывает винтовку за плечо.

Полковник, перед тем, как подняться на верхние этажи, с которых бассейн видно как на ладони, оборачивается, чтобы еще раз взглянуть на Джима.

Карий взгляд встречается со взглядом Себастьяна - и Джим улыбается. Себастьян на секунду застывает, и бурлящий в нем адреналин заставляет факты пронестись в его голове: Джон, без сомнения, проснется, а Шерлок придет сюда в полночь. Сколь много вещей может пойти не так… сколь много может пойти так верно.

Себастьян делает вдох… и криво улыбается в ответ.


FIN