[moraniarty]

Название: Реставрируя руины
Автор: виски танго
Помощь с вычиткой: burnyourheart
Пейринг: Себастьян Моран/Джим Мориарти
Жанр: дарк
Рейтинг: R
Варнинги: возможный ООС, упоминание gunplay и насилия, спойлеры на конец второго сезона, АУ
Саммари: Себастьян – это не Шерлок. Себастьян Моран – это нечто совершенно иное.

+++

So now you'd better stop
And rebuild all your ruins,
For peace and trust can win the day
Despite of all your losing

- Ты – идиот.
У Морана очень чуткие пальцы, он шьет аккуратно, но от иглы, проходящей через плоть, все равно разбегаются острые полосы боли. Она становится сильнее, когда Себастьян тянет иглу. Себастьян мог бы быть чуть осторожнее, Джим мог бы попросить, может, Моран бы его послушал, но Моран повторяет еще раз:
- Какой же ты идиот.
Джим понимает, что просить тут бессмысленно.
Все это – боль от иглы, боль от стежков, новые вспышки боли вокруг разорванной щеки – часть наказания.
Он может просить. Себастьян не остановится. Себастьян не вколет ему обезболивающего.
Джим не фатально, но ошибся.
Себастьян – это не Шерлок.
Себастьян Моран – это нечто совершенно иное, и когда боль становится невыносимой и Джим начинает скулить, Моран шлепает его по макушке раскрытой ладонью. Так щенка бьют по голове газетой, если он сделал лужу на коврике в гостиной.
- Ради бога, заткнись. Я не понимаю, почему все еще вожусь с тобой, Джимми. С чего я решил однажды, что ты не совсем безнадежен.
У Себастьяна очень чуткие и ловкие пальцы врача. Ему приходилось обрабатывать и зашивать раны, но наносить их ему нравится намного больше.
В Афганистане Себастьян Моран работал на три стороны: английское правительство, Аль-Каиду и самого себя.
В Афганистане Себастьян Моран был непревзойденным мастером своего дела.
Это он сказал Джиму.
После того, как сказал, что Джим – высоко гениальный идиот и он ему нужен.
Не в качестве палача или убийцы. Или консультанта.
Джим – идиот. Джим – ошибается. Джим не замечает своих ошибок, и рано или поздно он оступится и свернет себе шею.
Джим как ребенок.
И ему нужен кто-то взрослый. Кто-то, кто удержит за локоть от падения.
Кто-то как он.
Потому что у Джима есть потенциал, и Себастьяну Морану не хочется, чтобы он пропал впустую.
- Он тебя переиграл. Но ты этого и хотел, Джимми, так? А иначе было бы скучно. А ты не любишь, когда скучно. Люди умирают и убивают ради того, чтобы ты не чувствовал эту неприятную пустоту внутри. Но играть одному в песочнице рано или поздно тоже наскучивает. Ну, ты – молодец, Джимми. Куличики, - он ухмыляется, - вышли красивыми. Только у Шерлока Холмса они все равно почему-то лучше.
Моран обрезает остатки нити, чтобы та не торчала из раны Джима, как кошачьи усы.
- Так что не обязательно было стрелять в себя, Джимми. Ты бы спросил, и я научил бы тебя многим другим вариантам стать мертвым, не калеча себя.
Моран льет перекись на тампон и принимается оттирать кровь с кожи Мориарти. Из глаз Джима текут слезы, но он на самом деле не плачет. Они сами по себе, а Джим – сам по себе.
Просто текут.
Как водопадики.
От этой мысли хочется смеяться, но все, что Мориарти может выдавить из себя – порцию короткого хихиканья. Больше похоже на кашель. Да к тому же опять больно. Мориарти стонет и замолкает, потому что Моран снова пристально смотрит на него.
У него странные глаза. Вроде бы серые, а вроде и нет. То темнеют, то светлеют. От настроения, не от света.
У Себастьяна Морана очень бледная кожа. Очень яркие рыжие волосы. Веснушки на лице. Их около сотни. Но иногда меньше. Иногда больше. Он пробовал считать, но все время сбивался.
Моран все еще коротко стрижется. По-военному, как и Джон Уотсон. Они бы поладили. Отлично поладили, если бы встретились после службы в мирное время.
И именно поэтому Мориарти никогда не допустит этой встречи.
Себастьян Моран – это не Шерлок. Он что-то совершенно иное.
И Себастьян Моран только его.
От запаха крови мутит. Обычно этот запах ему нравится. Даже возбуждает. Нет ничего лучше этого запаха, свежего и железистого, иногда отдающего солью.
Но вся эта кровь – его.
Мориарти наглотался своей крови, он лежал в ней, притворяясь мертвым, пока Моран его не забрал. Собственной крови было слишком много, и ее он никогда не любил. Собственная кровь – это всегда знак унижения.
Поэтому то, что Моран не переодел его, а заставил сидеть в испачканной уже засохшей кровью одежде, такая же часть наказания, как и отсутствие наркоза. За это время Джим потерял сознание раз или два. И изо всех сил старался, чтобы его не вывернуло от вкуса собственной крови во рту, потому что Джим знал – Моран не даст ему переодеться и в этом случае.
А собственная рвота была даже хуже собственной подсыхающей крови.
И первого, и второго было слишком много в детстве Джима Мориарти.
И Себастьян Моран был в курсе этого.
Когда он заканчивает, то хватает Джима за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза.
- Поздравляю. Ты обзавелся хорошо запоминающейся приметой. Что мы будем делать теперь, Джимми?
Ему хочется сказать, что пластическая хирургия творит чудеса. Но глаза Морана смеются. Смеются над ним. Как отец всегда смеялся. Поэтому Джим отмалчивается.
Говорить все равно больно.
Моран его отпускает и начинает раздевать.
Он снимает одежду неспешно и аккуратно, пока Мориарти покачивает от боли, пока ему снова не начинает казаться, что еще чуть-чуть и он потеряет сознание. Может, так и будет. А может, он просто заснет в своем коконе из боли, а когда проснется, ее уже не будет.
В детстве это срабатывало.
Звяканье пряжки его ремня о пол выдергивает Мориарти из этого мутного состояния предбеспамятства, возвращая назад, в комнату.
К Морану.
Моран возится с его ширинкой, и Джим испуганно хватает его за запястье. Нет, Себастьян пытается снять с него брюки, потому что Джиму нужны покой и чистая одежда, но Джим наводил справки, Джим все-все-все – но ему так лишь кажется - знает о Моране и его забавах в Афганистане, и ему не хочется стать их частью сейчас, когда Моран может решить, что стоит продолжить наказание Джима дальше, когда он настолько слаб, унижен и беззащитен.
Потому что Джим это обязательно запомнит. Джим, вспоминая это все, больше уже никогда не захочет оступиться. Он будет внимателен и аккуратен.
Ты – идиот, Джим. Я видел таких ребят, как ты. Оступаетесь на мелочах. Прокалываетесь.
Ломаете себе шеи.
Вы как те дети, что пускают слюни, закрытые в своем собственном аутичном мирке. Дети, которые способны перемножать пятизначные числа правильно. Дети, которые способны на многое даже с искалеченным разумом.
Если только знать к ним подход.
В Афганистане я делал для Аль-Каиды и Британской Короны то же, что для тебя.
Учил их как следует избегать ошибок.
Учил их как следует правильно действовать друг против друга.
Дети, Джим. Мне нравится смотреть за тем, как дети дерутся с другими детьми. Как они убивают друг друга.
Это весело.
Но они не взрослели.
С ними быстро стало скучно.
А вот ты – действительно стараешься. Потому что хочешь быть лучшим. Именно поэтому я все еще с тобой.
С тобой не так скучно как с ними, Джимми. Но ты все равно такой же идиот, как и они.
Моран останавливается. Приподнимает вопросительно брови.
Джим пытается сказать. Надеется, что не запутается в жестах.
Пальцы двигаются дергано. Неловко. И он надеется, что Моран его поймет.
Найдем его. Он себя выдаст. Найдем его, Моран.
Себастьян качает головой.
- Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли? Мы плохо проработали твою ошибку с его братом в прошлый раз?
Все будет иначе.
Я буду стараться.
Это будет весело.
Вот увидишь.
Моран тянет его к себе. Заставляет сесть на колени.
Мориарти холодно. Может от того, что в комнате не слишком уж тепло, а он сам без рубашки. Или это просто от потери крови.
Иногда он думает о том, что было бы здорово, если однажды Моран окажется на месте Шерлока.
Моран, который был королем детей в Афганистане.
Моран, которому там было весело, а потом стало скучно, а потом он нашел мальчика Джима, паучка, только-только начавшего оплетать Лондон своей паутиной.
Может быть, когда-нибудь Джим дорастет до него, и тогда начнется настоящая Большая Игра.
Может, однажды они сыграют в нее втроем.
Может даже он и Шерлок выступят на одной стороне.
Но Моран не такой, как они. Он нечто совершенно другое.
С Мораном он сам – игрушка, и от мыслей о том, что если Джим окажется однажды по другую сторону неподготовленным, или если Моран решит, что Джим стал таким же скучным, как все остальные, или что Джим становится слишком идеальным (как и все гении, Себастьян Моран хотел, чтобы его работа завершилась триумфом, и не хотел, чтобы она заканчивалась), то он его раздавит.
Раздавит и пойдет искать что-то новое.
Может быть, Себастьян Моран придет к Шерлоку и назовет идиотом уже его, когда с Майкрофтом Холмсом и Джоном Уотсоном, с каждым, кто встанет или попытается встать у него на пути, будет покончено.
Эти мысли не пугают Джима.
От этих мыслей всегда пересыхает во рту, от этих мыслей всегда становится жарко внутри. Иногда Джиму кажется, что он может кончить, просто думая о том, как в один прекрасный день Себастьян Моран его уничтожит.
Иногда и правда он кончает, помогая своим фантазиям рукой.
Первый раз Моран сунул дуло пистолета Джиму в рот и держал все то время, пока его трахал.
Сейчас Моран заставляет Джима расстегнуть ему ширинку и спустить брюки Мориарти с задницы вместе с трусами.
И это - не часть наказания. Моран гладит его по другой, не поврежденной выстрелом щеке ладонью, поощряя.
Тогда он вынул перемазанный слюной Джима пистолет из его рта и вытер ствол о его волосы. Джиму все еще было больно, но взгляд Морана смягчился самую малость, когда он сказал ему тоже самое, что и сейчас:
- Для идиота, Джим, ты все же быстро схватываешь все на лету. Ты не безнадежен.
Только сейчас Моран, глядя в искаженное от смеси боли и удовольствия лицо Мориарти, прибавляет:
- И ты прав, Джим. В этот раз все действительно будет иначе. Ты постараешься.
Его пальцы ложатся на шею Джима, чуть сдавливая, чтобы тот кивнул, соглашаясь.
Джим кивает.
Джим кивает, чувствуя, что Моран и не пытается ослабить свою хватку.
Он правда будет стараться, потому что на кону – самая потрясающая игра, в которой Джиму Мориарти еще не доводилось быть игроком.