And the Smile On the Face of the Tiger

[moraniarty]

Название: And the Smile On the Face Of the Tiger
Автор: WinterBell
Бета: «Медные буки»
Жанр: пре-слэш, флафф, романс, юмор
Пейринг: Моран/Мориарти
Рейтинг: PG
Размер: мини
Дисклеймер: Могли бы сказать, что владеем всем, но мы — медь звенящая и кимвал бряцающий.
Саммари: история таинственной кончины некой миссис Стюарт из Лаудера, упоминаемая в рассказе «Пустой дом»
Предупреждение: смерть персонажа
Примечание: фик написан для "Большой Игры-2" на Slash World форуме
Примечание 2: перевод лимерика -  Antitheos
Тема задания: викторианский фик, романс (флафф/юмор)

There was a Young Lady of Niger,
Who smiled as she rode on a tiger;
They returned from the ride
With the Lady inside,
And the smile on the face of the tiger.
(английский лимерик)
Перевод:

Молодая девица из Нигра
Оседлала с улыбкою тигра,
А вернулись они
С этой леди внутри
И с улыбкой на морде у тигра.

(Перевод Anthiteos)

— Себастьян, милый мой, — произнес безмятежным майским утром профессор Мориарти, уютно устроившийся в кресле-качалке. — Скажите, вы могли бы поднять руку на женщину?

Себастьян Моран хотел было отложить в сторону газету, которую читал, однако передумал и продолжал держать ее на весу, словно намереваясь в случае чего ею загородиться.

— Знаете, что меня больше всего беспокоит в вашем вопросе, Джеймс? Меня больше всего беспокоит не то, что вы ждете ответа «да», хотя бы по той простой причине, что я еще ни разу не сказал вам «нет». Но меня весьма настораживает то, что, спрашивая, вы вертите в руках африканского идола.

Профессор Мориарти посмотрел на деревянную фигурку так, словно только что ее заметил.

— Я не ее имел в виду, — сказал он.

— Надеюсь, — с чувством произнес Моран. — Признаться, я только что от вас узнал, что это изделие действительно изображает женщину.

— Я этого не утверждал, — уточнил Мориарти.

— Мне стало еще легче.

— Боже мой, Себастьян, вы такой женоненавистник, что предпочли бы убивать женщин, половая принадлежность которых не вызывает сомнений?

Моран вздохнул и, наконец, положил газету на кофейный столик.

— Итак, Джеймс, вы назвали меня женоненавистником, не стали отрицать, что еще никогда не получали от меня отказа, и ненавязчиво перевели разговор с абстрактного «поднять руку» на вполне определенное «убивать». Что вы хотите, чтобы я сделал?

Мориарти смотрел на него с отрешенной мечтательностью.

— Знаете, что я в вас особенно ценю, Себастьян? Разумеется, помимо наиболее ярко выраженных ваших достоинств?

— Что? — полюбопытствовал Моран.

— Вашу способность перечислить все слагаемые, но так и не понять, что получается в сумме. Само собой, я говорю об убийстве.

Моран взял с подноса на столике чашку кофе и отпил глоток.

— Теперь меня беспокоит не это, дорогой Джеймс, — сказал он. — Нет, я не о том, что мой кофе остыл. Я о том, что прежде вы поручали мне лишь те дела, с которыми не справились бы другие ваши люди. Означает ли наш сегодняшний разговор, что никто, кроме меня, не оказался способен поднять руку на даму?

Мориарти покачал головой, снова углубившись в созерцание идола.

— Я бы на вашем месте больше сокрушался из-за кофе, мой милый. Поверите ли вы мне, если я скажу вам… — Он отложил статуэтку и повернулся к полковнику. — …Если я скажу вам, что все остальные боятся?


***

Миссис Стюарт нагрянула из Африки подобно грозовой туче, затянувшей безмятежный небосвод Лаудера. Впрочем, между ней и тучей было по меньшей мере одно несомненное отличие. Миссис Стюарт решительно не собиралась рассеиваться.

Она реяла по тихим улочкам Лаудера, подобно полчищу саранчи, разжившемуся громоподобным голосом, от раскатов которого бурно сотрясались все ее подбородки. Если она останавливалась посреди улицы, дабы излить свое негодование, и при этом упирала кулаки в бока, то движение останавливалось, так как ни одна повозка не могла ее объехать, да и лошади выражали явное намерение дать задний ход.

Прислуга в ее особняке задерживалась ровно на столько, сколько нужно было, чтобы припомнить время отправления ближайшего поезда из Лаудера. В конце концов делить кров с миссис Стюарт осталась только старая экономка: она была туга на оба уха, подслеповата и имела привычку забывать разные пустяки вроде собственного имени. Молочник начал вставать на полчаса раньше и раньше обычного часа развозил по домам свои бутылки. Он делал это специально, чтобы убраться от дома Стюартов до того, как пробудится его хозяйка.

— Она кричит, что мое молоко скисшее! — срывающимся голосом жаловался он бакалейщику. — Кричит так, что в моей тележке дребезжат бутылки!

— Конечно, оно скисшее, дружище. — Бакалейщик сочувственно хлопал его по плечу. — Кто угодно бы скис, если бы над ним нависла миссис Стюарт!

— Зачем ей столько молока, скажите на милость? Я оставляю у нее добрую половину товара!

— Может, она любит кошек? — предположил бакалейщик. — Должно же быть у нее хоть какое-то достоинство.

— Исключено! — Молочник решительно покачал головой. — Кошек может любить только тот, кому они сами это позволяют. А при виде миссис Стюарт у кошек шерсть становится дыбом, и они тут же пускаются наутек.

— Я всегда говорила, что кошки умные твари, — вставила жена бакалейщика, протиравшая тряпицей прилавок и все это время жадно прислушивавшаяся к разговору.

На улицу свернул фургон, которым правил крепкий детина с румяной физиономией. Судя по тому, как он озирался по сторонам, он явно был не из местных.

Фургон доехал до лавки бакалейщика и остановился. Возница свесился с козел, заглядывая в открытую дверь.

— Эй! — крикнул он. — Не подскажете, где тут дом миссис Стюарт?

Бакалейщик, его жена и молочник обменялись сочувственными взглядами.

— Как доедете до поворота, берите направо, — сказал бакалейщик. — Там не промахнетесь.

— Вы не в услужение наниматься? — не утерпел любопытный молочник.

Возница ухмыльнулся, сдвинув набок засаленный котелок.

— Мне и своей службы по горло хватает, — сказал он. — Нет, я ей только заказ с нашей фермы везу. Телячьи туши.

Троица в лавке молча переглядывалась. Возница тронул поводья и лошадь зашагала вперед, волоча за собой фургон с ворчливо поскрипывающими колесами.

— Как вам это понравилось? — нарушил молчание бакалейщик. — Мясо из лавки мистера Стоуна ее, стало быть, уже не устраивает.

— Она еще на той неделе учинила в его лавке скандал, — вспомнил молочник. — Кричала, что его объедками только мух морить.

— Куда ей столько туш? — Жена бакалейщика обогнула прилавок, выбежала на крыльцо и уставилась вслед медленно катившемуся фургону.

Ее супруг вздохнул.

— Меня радует по меньшей мере одно. Кажется, слухи о том, что она привезла из Африки пристрастие к каннибализму, не соответствуют действительности.


***

В комнате, служившей профессору Мориарти приемной, всегда царил полумрак. Он успокаивающе действовал на тех, кто не стремился афишировать свои визиты, а таких посетителей у Мориарти в последние годы было большинство. Однако нынешний посетитель явно не слишком заботился о том, как может быть истолкован его визит к профессору математики. Он возбужденно мял в руках свою шляпу и негодующе пыхтел, и щеки его пылали так, что вполне могли сойти за небольшой ярко растопленный камин округлой формы.

— Это не женщина! Это взбесившийся гиппопотам в чепце! — восклицал он. — Она грозила закрыть мой питомник!

Мориарти, сидевший за своим столом, медленно кивал: он уже слышал историю своего гостя. Повторный рассказ был нужен, чтобы ввести в курс дела полковника. И Моран, расположившийся в кресле напротив визитера, внимал ему с неподдельным интересом.

— И чем ей ваш питомник помешал? — осведомился он. — Если не ошибаюсь, вы живете достаточно далеко друг от друга.

— Конкуренция, сэр! — Гость повернулся к нему, прижимая к груди свою шляпу. — Она кричит, что у меня не питомник, а рассадник блох. Это у меня-то! Вот только на днях я продал великолепнейшего пса мистеру Рукаслу из Хемпшира, тот специально по рекомендациям ко мне приезжал. Такой клиент у кого попало не купит! А она — «рассадник блох»! Неслыханная наглость!

— Она тоже разводит собак?

— Да если бы, сэр! Эта слониха ревет, что всех псин заткнет за пояс со своими кошечками!

— Кошечками?! — Моран развернулся к Мориарти. На лице его явственно была написана обида, выходившая далеко за пределы чашки остывшего кофе. — Я правильно понимаю, что речь идет о какой-то вдовушке, помешанной на кошках?

Профессор успокаивающе поднял руку.

— Себби… То есть, полковник, дорогой мой, я ведь много раз говорил вам: остерегайтесь поспешных выводов. — Он оттолкнулся обеими руками от стола и поднялся с места. — Знаете что, пожалуй, будет лучше всего, если мы с вами совершим небольшую прогулку в Лаудер, и вы увидите все своими глазами.

Моран и Мориарти, сидевшие в пролетке, с интересом наблюдали за полицейским, который бочком выбрался из калитки миссис Стюарт. Очутившись на улице, он остановился, стащил с себя каску и отер пот, обильно выступивший на лбу. Из окна ближайшего дома осторожно высунулась чья-то голова, повертелась и поспешно втянулась обратно. Полицейский огляделся, уставился, сузив глаза, на видневшуюся вдали вывеску с изображением пивной кружки, и решительно зашагал в ту сторону.

— Кажется, миссия блюстителей закона в очередной раз не увенчалась успехом, — с удовлетворением в голосе констатировал Мориарти. — Что ж, прекрасно. Не люблю, когда у меня на законных основаниях отбивают хлеб. Давайте-ка подъедем чуть ближе, — обратился он к кучеру.

Пролетка медленно двинулась вперед и остановилась, доехав до изгороди.

— А вот и кошечки, — радостно возвестил Мориарти.

Моран привстал в пролетке, стараясь разглядеть то, что происходило за изгородью. Он увидел сад, добрая половина которого была обнесена решеткой. За этим ограждением располагался сарай, примыкавший к дому. А возле сарая, прикованный цепью к тяжелому металлическому кольцу, вбитому в стену…

— Силы небесные! — вырвалось у Морана. — Это же леопард!

— Разве леопард не кошечка? — невинно спросил Мориарти.

— Ну, знаете! — Моран опустился на сиденье. — Она собирается разводить в Англии леопардов?

— Не совсем, — сказал Мориарти. — Как я подозреваю, речь идет о боях. Потому миссис Стюарт и объявила войну тем питомникам, где содержат наиболее опасных и сильных псов.

Моран сидел, нахмурившись. Перед его мысленным взором вставали ночи, проведенные в махане, сооруженном для охоты на грозных демонов джунглей. Он привык относиться к леопардам и тиграм, как к серьезным противникам, заслуживающим уважения, и ему совершенно не нравилась мысль, что какая-то взбалмошная старуха вздумала делать из прекрасного сильного зверя комедианта на потеху улюлюкающему сброду. Мориарти внимательно наблюдал за выражением его лица.

— Недавно миссис Стюарт обратилась в одну из пароходных компаний, — проронил он. — Договаривалась о доставке тигра из Индии.

Моран развернулся к нему. Зрачки его по-кошачьи сузились.

Мориарти подбадривающе улыбнулся и потрепал его по руке.

— Вы же сами говорили, Себби, — напомнил он. — Вы не можете сказать мне «нет».


***

— Потрясающий выстрел, — мечтательно вздохнул полицейский — тот самый, который на днях выходил из владений миссис Стюарт с видом, далеким от триумфального.

— Уилкс! — окликнул его инспектор. — Вы ведь на днях приходили сюда по жалобам жильцов?

— Так точно, сэр! — Уилкс с готовностью развернулся к нему, посмотрел себе под ноги и торопливо шагнул в сторону, подальше от липкой красной лужи.

— Они ведь говорили, что боятся этой зверюги? — Инспектор боязливо кивнул на леопарда, развалившегося в наскоро собранной клетке. Леопард жмурился и раздраженно помахивал хвостом, словно раздумывая, гневаться на суетящихся вокруг людишек или достаточно будет презирать их.

— Так точно, сэр.

— Может, кто из них пытался подстрелить эту тварь, да промазал?

— Не думаю, что у кого-нибудь есть оружие, сэр, — с сомнением протянул Уилкс, оглядываясь на изгородь. — Разве только у мясника топор...

Над оградой маячили физиономии бакалейщика с супругой, молочника, мясника и полудюжины других горожан. Все они с торжественным вниманием следили за происходящим в саду. Время от времени кто-нибудь оборачивался, чтобы отогнать ребятню, силившуюся хотя бы одним глазком заглянуть за ограду.

— Из топора так не выстрелишь. — Инспектор тяжело вздохнул, наклонился и поднял обрывок цепи, перебитый пулей. — Если и в самом деле попали туда, куда целили, то не хотел бы я перейти такому стрелку дорогу.

Он выпрямился и посмотрел на человека, пробивавшегося сквозь толпу к калитке.

— Эй, там, пропустите коронера! — крикнул он полицейскому, дежурившему у входа. Затем огляделся по сторонам и покачал головой. — Надеюсь, кто-нибудь предупредил его, чтобы захватил дворника себе в подмогу.


***

Мориарти было не по себе. Ему было не по себе в его собственном доме, в его кабинете, и это ему решительно не нравилось.

— Себастьян, — позвал он. — Себастьян, оторвитесь, пожалуйста, на минуту.

Моран, игравший посреди комнаты с ворчащим комочком, поднял голову и оглянулся на Мориарти.

— Что?

— Вы уверены, что это дог?

— Это? — удивленно переспросил Моран. Он перевел взгляд на комок шелковистой шерсти, катающийся кверху пузом и покусывающий его пальцы.

— Ну да, вот это. Этот ваш, с позволения сказать, дар от осчастливленного заказчика.

— Он сказал, что дог.

— Я в этом не уверен, — пожаловался Мориарти, прижимаясь к спинке кресла. — Может, это не королевский дог, а какой-нибудь другой? Если, конечно, это вообще дог.

— Бросьте, дорогой мой. Кто же это еще может быть?

— Я впервые вижу дога в полоску, — грустно сказал Мориарти.

Моран ничего не ответил. Он снова склонился над своим урчащим подарком, мусолившим его ботинок. По лицу полковника расплывалась довольная улыбка.


***

— Холмс, — окликнул доктор Уотсон своего друга, покачиваясь в кресле-качалке возле камина. — Я тут вспомнил, что вы рассказывали о таинственной смерти некой миссис Стюарт из Лаудера.

— Было дело, — отозвался Холмс, набивая трубку.

— Я недавно разбирал бумаги и наткнулся на ваши заметки по этому поводу, — сообщил Уотсон.

Холмс негромко засмеялся, покачивая головой.

— Сразу видно, что нам с вами, друг мой, давненько не поручали новых дел. Вы начали копаться в бог весть каком старье в поисках источников для вдохновения.

— Я записываю только те дела, которые получили должную развязку, — возразил Уотсон. — А здесь вы написали на полях собственных наблюдений, что для вас дело очевидное, но полиции что-либо растолковывать бесполезно.

Холмс затянулся и выпустил облачко дыма.

— Посудите сами, друг мой: что сказал бы наш старый знакомец Лестрейд, вздумай вы предъявить ему в качестве улик умение полковника Морана стрелять и его почтительное отношение к тиграм?

Уотсон на мгновение задумался, склонив голову набок, и сказал со вздохом:

— Да, пожалуй, вы правы. Лучше не предъявлять.